- Товарищ майор государственной безопасности! Разрешите войти!
- Входи давай.
- Товарищ майор, боец Зотов по вашему приказанию прибыл!
- Молодец, что прибыл, присаживайся, - майор, смачно потянувшись, расправил плечи, и уселся на своем жестком стуле поудобнее, - Разговор у нас долгим будет, я думаю.
«Долгий разговор? О чем бы это?! Ох, не к добру...» - очевидно, что-то такое мелькнуло в выражении лица Алексея, еще не научившегося, подобно старшим коллегам, неизменно прятать собственные мысли и эмоции под каменной маской, да так отчетливо, что майор широко улыбнулся.
- Расслабься! Я тебя вызвал не «стружку снимать», а совсем даже наоборот. Есть относительно тебя, боец, мнение, что достоин ты продвижения по служебной линии. Результаты подготовки – отличные. В деле себя показал с лучшей стороны. Опять же – высшее образование, пусть и незаконченное, языком противника владеешь в совершенстве, да и вообще, котелок у тебя варит. Так что... Держи! - выставив вперед свой немелкий кулак, майор резко разжал его, и Алексей увидел лежащие на командирской ладони новенькие «кубари», сверкающие алой эмалью. Вот, значит, как!
- Боец Зотов!
Я! – Алексей заводным болванчиком взвился со стула, сразу принимая стойку «смирно».
- За личное мужество и воинское умение, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками объявляю благодарность от имени командования полка!
- Служу трудовому народу!
- А заодно – поздравляю с присвоением первого командирского звания – «сержант государственной безопасности». Серьезное звание, между прочим – к армейскому лейтенанту приравнивается!
- Служу...!
- Вольно! И сядь уже. Приказ полковник Орлов завтра подпишет, но твоя фамилия там точно есть – я лично удостоверился. Надо было бы, конечно, как положено, оформить – вручить перед строем и все такое... Вот только
тебе завтра снова за линию фронта. Разведданные поступили – немцы очередной танковый «кулак» наращивают, все на Москву рвутся. Надо им малость жизнь подпортить, чтоб малиной не казалась. Ну, да на инструктаже все подробно объяснят.
- Подпортим, товарищ майор! Так подпортим, что...
- Да знаю, знаю. И в тебе не сомневаюсь, и в остальных ребятах, с которыми ты идешь. Только вот какое дело... Есть к тебе еще один разговор – и не такой приятный. Я ведь недаром «кубарики» тебе перед рейдом вручаю, а не после. Хочу, чтоб задумался ты кое о чем... Не слышал, что о тебе за спиной говорят?
- Я, товарищ майор, разговоры за спиной никогда не слушал и не слушаю. Разве, что тем местом, на котором ушей не предусмотрено!
- Ну и язык у тебя! – покачав головой майор усмехнулся, - Это, кстати, тоже все заметили. Но меру в разговорах знаешь, лишнего не болтаешь, вредных бесед не ведешь.
- Это тоже отслеживают?
- А ты как думал? У нас тут ОМСБОН НКВД, а не шаражкина контора! И морально-политическое состояние бойцов, их настроения очень даже контролируются. Без этого – никак! Но я про другое поговорить хотел. Меня не шутки твои и подначки волнуют, а то, что о тебе мнение складывается, что смерти ты ищешь!
- Никак нет, товарищ майор!
- Вот так, значит – четко и по-уставному. А если по душам?
- Да ничего я не ищу...
- Ну да, ну да... Только в двух рейдах именно ты отход группы прикрывать вызвался. В таких ситуациях, что вполне можно было и не вернуться.
- Ну, так вернулся же!
- Это – да! Везучий ты. Нет, важно и то, что парень ты крепкий, ловкий, да и во время подготовки не мух хайлом ловил, как некоторые, а учился со всем прилежанием... Но и доля везения у тебя оч-чень немалая. А в нашем диверсантском деле везение, уж поверь, штука важная, и, куда как нужная. Вот только бесконечным оно не бывает. У всего в этой жизни свой предел есть.
- Понимаю, товарищ майор.
- Может, и понимаешь, да только, как я мыслю, не до конца. Рискуешь много. А иногда прям-таки нарываешься. Вон, в будку эту, что около моста стояла, кто ломанулся голову очертя? В ту самую, куда, как потом оказалось, шесть фрицев набиться успели?
- Так я ж их всех...
- Да знаю, знаю. Вот только лично мне кажется, что решето из тебя при этом не получилось исключительно потому, что у кого-то из фашистов патрон перекосило, или по какой-то другой причине автомат заклинило.
- Да нет, товарищ майор. Они просто там все пьяные были. До самогонки нашей дорвались, и упились, как свиньи прямо на посту,
- Ну, это, конечно, объяснение. Пьяный на войне – он или сперва герой, а потом труп, или сразу труп. Но труп в любом случае. И все-таки, крепко я сомневаюсь, что ты сивуху прямо-таки через двери учуял. На рожон ведь пер!
- Так караул убирать надо было по-всякому. Как мост иначе рванешь?
- Надо было, кто ж спорит. Только воевать, боец, можно по-разному. Можно нахрапом, на удачу, а можно и умом. Как, по-твоему, правильней?
- Понятно, что умом...
- А раз понятно, то давай-ка воюй так, чтоб было в твоих действиях меньше удали и больше расчета. Ты ведь не просто теперь боец. Ты – чекист. А у чекиста при горячем, конечно, сердце, голова какой быть должна?
- Холодной. И руки - чистыми.
- Молодец, усвоил. И коль усвоил, то и поступай соответственно. Тем более, что ты теперь младший командир, и вскоре тебе придется не только за себя отвечать, а и за людей, которых тебе доверят.
- Да я как-то...
- Что? В командиры не рвешься? А вот тут как раз тебя никто и спрашивать не собирается! Наша система среди всего остального именно тем сильна, что кадры подбирать умеет. Находить их, выращивать, продвигать. Ну... и отсеивать – при необходимости. Если в тебе старшие товарищи способности и задатки командира увидели, значит, так оно и есть. Эти люди не ошибаются. Так, что, товарищ сержант, доверие вам оказано, ваше дело – его оправдать. И вот еще что...
- Что, товарищ майор?
- Да давай уж не по уставу. Просто – как мужик с мужиком, - командир полка почему-то вдруг отвернулся к окну, за которым уже не было ничего, кроме мутной черноты осенней ночи, - История твоя мне известна. Про девушку, про то, как погибла она, как все вышло... И потому понимаю я, что ты себя в этом винишь, а оттого бросаешься в каждый бой отчаянно, словно вину эту искупая.
- Да я...
- Молчи! Молчи и слушай, когда старший говорит! И не по званию только старший, не по должности, а по опыту, прежде всего. Я, чтоб ты знал, в своей жизни стольких людей дорогих мне схоронил – тебе и не представить. А кого и схоронить даже не смог. Сгинули в такой дальней дали, куда и ворон костей не заносит... И если б я каждый раз вот так вот, как ты... Давно бы и памяти обо мне не осталось.
У меня, чтобы ты понимал, двое родных братьев на границе были – в тот самый день, 22-го. Один – в Бресте, второй на заставе, на Украине Западной. Слышал, наверное, что фрицы от застав наших оставили?!
- Слыхал.
- Вот то-то. Про того, что на заставе был – точно знаю, что погиб. Нашлись свидетели... Тот, что в Бресте... Там немец уже давно. А я, после того, как мне пять рапортов на передовую завернули, здесь сижу, вас учу и в рейды отправляю. Потому, что – надо.
Война, боец – это не просто личное горе и личный счет каждого из нас. Эта война особая. Или мы - их, или они – нас. Тут – до последнего, и никак иначе. И если каждый из нас на тот свет торопиться будет, пусть даже одного-двух фашистов с собой прихватив, войны нам не выиграть. И за близких своих не отомстить – так, как положено, чтоб на месте Берлина их проклятого только груды битого кирпича дымились! – при этих словах майор сжал кулак до хруста пальцев, словно перемалывая в нем что-то невидимое, - Теперь понятно?!
- Так точ... Понятно. Да.
- Если понятно, то хорошо. Одна вещь еще только осталась, - сказав это, командир полка вдруг встал, и, сделав пару шагов к стоящему у стены монументальному сейфу, извлек оттуда бутылку водки и два стакана, - Звания обмывать положено, и традиции нарушать не годится!
- Так вы ж сами говорили только что – про пьянство на войне! – ляпнув это, Алексей сразу же пожалел. Может, командир его как раз и проверяет, но если от души предложил – как бы не обиделся!
- Ох, и язык... Во-первых, мы не на передовой и не в рейде находимся, так что это – другое дело. А, во-вторых, когда тебе командир выпить предлагает, то это – не пьянка, а часть воспитательного процесса! Запоминай на будущее! Ну, где твои кубики?!
Набуровив Леше из бутылки, с которой загодя была сбита сургучная «шапочка» с полстакана, майор бросил туда «кубари». Себе он налил по-полной.
- Ну, давай, сержант! За первое звание, за новые успехи. И – за победу!
- За победу!
Из штаба Алексей выходил с головой, слегка затуманенной, и полной самых, что ни на есть благих намерений. Ну, тех самых, которыми, как известно, вымощена дорога по всем известному адресу...